СОДЕРЖАНИЕ

Тема 12. Пересмотр неоклассических традиций и новые направления исследований

1.    А. Пигу: вклад в развитие теории благосостояния.

2.    Синтетическая концепция Й. Шумпетера.

3.    Теории процента и денег. И.Фишер. К.Викселль.

4.    Стокгольмская школа.

5.    Теории монополистической конкуренции.

А. Пигу: вклад в развитие теории благосостояния.

  Артур Пигу (1877—1959) — ученик и последователь А. Маршалла, его преемник на посту главы кафедры политэкономии в Кембридже.

Основные работы: «Богатство и благосостояние» (1912)

    «Экономическая теория благосостояния» (1920)

    «Колебания промышленной активности» (1929)

    «Экономика стационарных состояний» (1935).

  А.Пигу опирался на теоретико-методологичесике построения А.Маршалла и не ставил задачу охватить всю систему категорий экономической науки. Наибольший вклад он внес в теорию благосостояния и разработку вопросов экономической политики.

 До А.Пигу теория благосостояния уже прошла несколько этапов в своем развитии. Классическая школа рассматривала благосостояние как синоним богатства, понимаемого как продукты материального производства и источником благосостояния считала накопление национального капитала и разделение труда, а показателем уровня благосостояния – рост количества благ на душу населения или чистый доход нации. Таким образом, они исследовали общественное благосостояние, рассматривая проблемы на макроэкономическом уровне. Маржиналисты (австрийская и Лозаннская школы) в центр внимания поставили индивидуальное благосостояние, которое определяли предпочтениями индивида и наличием условий для осуществления рационального выбора. Парето сформулировал принцип, согласно которому максимум благосостояния достигается при оптимальном размещении ресурсов, когда любое их перераспределение не увеличивает полезности в обществе. Согласно этому подходу повышение благосостояния возможно только в условиях свободной конкуренции.

   А.Пигу посчитал подход своих предшественников недостаточным вследствие имеющих место «провалов рынка» или нерыночных связей, а также вследствие существования монополии и монополистической конкуренции, которые неизбежно вызывают разрыв между общественным и частным интересами. Развитию неоклассической теории благосостояния и посвящена главная работа Пигу «Экономическая теория благосостояния».

  По А.Пигу благосостояние «означает то, насколько хорошо чувствует себя человек или какова степень его удовлетворенности». Пигу различал общее и экономическое благосостояние. Экономическая наука изучает именно экономическое благосостояние, которое включает только те элементы, которые могут быть измерены с помощью денежного эталона. Общее благосостояние, в отличие от экономического, напрямую связанного с уровнем дохода, включает широкий круг элементов, не имеющих денежной оценки. Например, в общее благосостояние включается, кроме экономического, характер работы, состояние окружающей среды, взаимоотношения между людьми, положение в обществе, жилищные условия, общественный порядок и т.д. По Пигу, между экономическим и общим благосостоянием существует тесная связь, по крайней мере, в развитых странах.

   А.Пигу отождествляет экономическое благосостояние с «национальным дивидендом».  Национальный дивиденд (или в современной терминологии - национальный доход) по Пигу, это «все то, что люди покупают на свои денежные доходы, а также услуги, предоставляемые человеку жилищем, которым он владеет и в котором проживает».

   При исчислении национального дивиденда, как доказывал Пигу, необходимо учитывать несколько моментов. Во-первых, в национальный дивиденд не входят услуги, оказываемые самому себе и в домашнем хозяйстве (например, женитьба человека на своей экономке уменьшает размер национального дивиденда), во-вторых, в национальном дивиденде учитываются только товары и услуги, входящие в состав конечного потребления (чтобы исключить двойной счет).

   Сравнивать размеры национального дивиденда за различные периоды можно только исключая влияние роста цен. Ввел понятие реального национального дивиденда. На общий уровень благосостояния оказывает влияние не только величина национального дивиденда, но и принципы его распре­деления. Основываясь на законе убывающей предельной полезности, Пигу выдвинул тезис о том, что передача части дохода от богатых к бед­ным увеличивает сумму общего благосостояния. Логика Пигу следующая: поскольку доход подвержен действию убывающей предельной полезности, то трансферт дохода от богатых к бедным увеличит совокупное благосостояние, так как сумма удовлетворения последних возрастает больше, чем уменьшится сумма удовлетворения последних.

  На базе этих посылок А. Пигу разработал свою теорию налогообло­жения и дотаций, где основным принципом налогообложения является принцип наименьшей совокупной жертвы, т.е. равенство предельных жертв для всех членов общества, что соответствует системе прогрессив­ного налогообложения.

 В контексте проблем распределения рассматривает А. Пигу и вопрос о соотношении экономических интересов общества и индивида. Ключевым понятием концепции Пигу является диверген­ция (разрыв) между частными выгодами и издержками, выступающи­ми как результат экономических решений отдельных лиц, с одной сто­роны, и общественной выгодой и затратами, выпадающими на долю каждого, — с другой.

 Как мы уже выяснили, у А. Пигу размер валового национального про­дукта не точно отражает уровень общего благосостояния, поскольку и состояние окружающей среды, и характер работы, и формы досуга, и др. являются реальными факторами благосостояния, и поэтому воз­можно изменение уровня общего благосостояния при неизменном уровне экономического благосостояния. Особенно подробно в связи с этим Пигу анализирует ситуации, когда деятельность предприятия и потребителя имеет так называемые внешние эффекты, которые денеж­ной меры не имеют, но на благосостояние, тем не менее, реально влияют (хрестоматийный пример отрицательных внешних эффектов: загрязнение окружающей среды в результате промыш­ленной деятельности предприятий). Пигу отмечает, что в зависимости от знака внешних эффектов общественные затраты и результаты могут быть либо больше, либо меньше частных.

 Пигу уделил внимание изучению именно отрицательных внешних эффектов, т.е. ситуаций, когда общественные издержки производства товара больше частных издержек его производителя. В результате чего частное предложение, руководствующееся мотивом прибыльности, оказыва­ется не адекватным оптимальному с точки зрения всего общества рас­пределению ресурсов по отраслям производства.

  Поэтому, по мнению Пигу, для каждого произведенного товара необходимо соблюдать условие, чтобы предельная общественная выгода, отражаю­щая сумму, которую все люди желали бы заплатить за все выгоды от использования дополнительной единицы товара, была равна предель­ным общественным издержкам, т.е. сумме, которую люди согласились бы заплатить за альтернативное использование ресурсов. В случаях, когда предельная общественная выгода превышает предельную част­ную выгоду, мы имеем дело с положительными «внешними эффектами», и правительство должно субсидировать производство данно­го товара (например, строительство маяка или освещение городских улиц). Когда же предельные общественные издержки превышают предельные частные издержки, мы имеем дело с отрицательными «внешними эффектами», и правительство должно обложить нало­гом экономическую деятельность, связанную с дополнительными об­щественными издержками (например, выброс дыма в результате про­мышленной деятельности), чтобы частные издержки и цена товара от­ражали бы потом эти издержки.

  Таким образом, максимизация общественного благосостояния, по Пигу, предполагает не только систему прогрессивного налогообложения до­ходов, но и измерение так называемых внешних эффектов и организа­цию перераспределения денежных средств через механизм государст­венного бюджета.

   Заслуживает внимания в теории благосостояния Пигу и вывод, который он де­лает из признания теории процента, разработанной представителем австрийской школы Э. Бем-Баверком (рассматривавшим процент как вознаграждение за ожидание в условиях предпочтения текущих благ будущим). Признавая, что дар предвидения несовершенен и буду­щие блага мы оцениваем по убывающей шкале, Пигу делает вывод о трудностях осуществления крупномасштабных инвестиционных проектов с дли­тельным сроком окупаемости (в том числе инвестиций в образование) и расточительности в использовании природных ресурсов. Это доказы­вает, что система свободного рынка порождает конфликты не только между частными и общественными интересами, но также и внутри общественного интереса: между выгодой текущего момента и интере­сами будущих поколений.

   Отсюда вытекает вывод, что государство должно не только обеспечивать максимизацию общественного благосостояния через механизм перераспределения доходов и учета внешних эффектов, но и обеспечивать развитие фундаментальной науки, образования, осу­ществлять природоохранные проекты, защищая интересы будущего.

   Таким образом, особенность подхода Пигу к проблеме благосостояния состоит в том, что он решает ее с позиции всего общества, а не индивида. Работа Пигу положила начало теории распределения националь­ного дохода, выдвинула проблему сочетания экономических интере­сов частных лиц, фирм и общества.

Синтетическая концепция Й. Шумпетера.

 Йозеф Шумпетер (1883—1950), австро-американский эконо­мист, профессор Гарвардского университета внес вклад в развитие экономической мысли в связи с разработкой трех проблем:

Методология и история экономического анализа. Работы «Сущность и основное содержание теоретической политэкономии»(1908), «История теорий и методов (очерк политической экономии» (1914), «История экономического анализа» (1954)

Теория экономической динамики. Работы «Теория экономического развития»(1912), «Экономические циклы» (1939)

Концепция общественного развития. Работы «Социология империализма» (1919), «Социальные классы в этически однородном окружении» (1927), «Капитализм, социализм и демократия» (1942).

Й. Шумпетер занимает уникальное положение в истории экономической науки. Это универсальный автор, который, строго говоря, находится вне школ и направлений экономической мысли. В западной экономической науке конца XIX и первой половины ХХ века нет такой школы, которая не нашла бы своего отражения в его творчестве и нет ни одного крупного современного направления экономической мысли, идеи в той или иной мере не были предугаданы Шумпетером и которые не испытывали бы его влияния. Например, кейнсианцы соглашаются с его тезисом о внутренней нестабильности рыночной экономики, представители неолиберального направ­ления (Л. Мизес и Ф. Хайек) использовали в качестве исходной концепцию предпринимательства Шумпетера, монетаристы признают, что он опередил М.Фридмена в трактовке денег как самостоятельного и важнейшего фактора, определяющего состояние экономики, институционалисты считают классическим его анализ закономерностей социальной эволюции и перспектив развития общества, марксисты акцентируют его вывод о неизбежности ухода капитализма с исторической сцены и т.д.

Возможно, именно «универсальность и непредубежденность Шумпетера, как и сложность его системы, затруднили процесс кристаллизации особой («шумпетерианской» - И.Л.) школы» (Г.Хаберлер).

Методология и история экономического анализа

  Шумпетер определил специфику науки, в отличие от простого здравого смысла, тем, что она использует аналитический инструментарий, который и позволяет ей подняться над уровнем обыденного сознания. Поэтому он предложил оценивать конкурирующие концепции с точки зрения их эффективности, как инструмента анализа. Например, из двух конкурирующих теорий стоимости, трудовая теория оказывается менее эффективной при исследовании экономики, так как основана на ряде весьма жестких допущений: наличие свободной конкуренции, наличие единственного фактора создающего стоимость – труда, качественная однородность всех видов труда. Поскольку теория предельной полезности не требует выполнения ни одного из этих условий, она оказывается эффективной при исследовании несовершенной конкуренции, при наличии нескольких факторов производства и при качественной разнородности видов труда.

  Шумпетер поднял еще одну очень важную проблему – соотношения экономического анализа и идеологии. Он считал, что экономический анализ должен быть свободен от идеологии (выступал за «чистую» науку), что экономические теории нужно оценивать не по вытекающим из них политическим выводам и рекомендациям, а по используемым средствам анализа. Другими словами, идеологические предубеждения не должны быть причиной осуждения теоретических систем. С другой стороны, Шумпетер признавал, что никакой исследователь не свободен от оценочных суждений, но, если это добросовестный ученый, то идеологический компонент «отфильтруется» и он получит ценные научные результаты.

Исходя из этого, Шумпетер предложил и собственный критерий периодизации истории экономической науки – метод исследования. В его книге «История экономического анализа» выделены следующие этапы:

1.    от греко-римской мысли до А.Смита: экономический анализ находится в стадии формирования и развивается в рамках всеохватывающих философских систем Аристотеля, Фомы Аквинского и др.

2.    учения классиков (включая К.Маркса): формирование специфического аналитического инструментария, краеугольным камнем которого служит трудовая теория стоимости (1790- 1870 гг)

3.    различные направления экономического анализа, возникшие на руинах системы Рикардо – маржинализм, новая историческая школа, институционализм (1870-1914 гг)

4.    макроэкономические теории (в виде набросков).

Теория экономической динамики.

 В работе «Теория экономического развития» Шумпетер в отличие от Вальраса и других маржиналистов, которые исследовали условия стати­ческого равновесия, разрабатывает теорию экономического развития, ставя в центр анализа те внутренние факторы, которые вызывают эко­номическое развитие системы. Само слово «развитие» — это уже но­вость для неоклассической теории, поскольку; как известно, она тяго­тела к рассмотрению статических задач. В центр ее внимания были поставлены две фундаментальные идеи: наилучшее использование имеющихся ресурсов и равновесие (частичное — у Маршалла, общее у Вальраса).

 Й. Шумпетер, начал свой анализ со статической модели, где все параметры производства, обмена, распределения и потребления остаются неизмен­ными. Такое состояние Шумпетер назвал хозяйственным кругооборотом и описал его в духе неоклассиков. Подобно Вальрасу, Шумпетер отмечал, что при подобном состоянии экономики (состоянии равновесия) все доходы равны затратам и ценность любого продукта производства равна ценности использованных факторов производства, пред­принимательская прибыль отсутствует (избыток цены над оплатой факторов производства, приобретенных на стороне, трактуется как издержки упущенных возможностей непосредственного органи­затора производства), причем отсутствует не только прибыль, но и процент, так как (поскольку речь идет о процессе неизменного хозяйственного круго­оборота) нет оснований делать различие между нынешним доходом и будущим.

Анализ статического состояния экономики не выводил анализ Шумпетера за рамки неоклассической теории. Его фундаментальный вклад в в экономическую теорию заключается как раз в том, что он затем исследовал факторы, которые «взрывают» равновесие рыночной системы изнутри. Этими внутренними факторами становят­ся новые производственные комбинации, которые и определяют динамические изменения в экономике. Шумпетер выделил такие виды принципиально новых комбинаций факторов производства как  создание нового продукта,  использование новой технологии производства, использование новой организации производства, открытие новых рынков сбыта и источников сырья. Эти новые комбинации факторов производства получили название «нововведения».

Заметим, что Шумпетер не отождествляет понятия «нововведе­ние» и «изобретение». Изобретения сами по себе, как возможности нового применения средств, по Шумпетеру, это «мертвые» возможности. Предприниматель же осу­ществляет их на деле, преодолевая технологические и финансовые за­труднения, открывает новые комбинации факторов производства и новые пути получения прибыли, которую сле­дует рассматривать как избыток над доходом, получаемым в процессе кругооборота. Поэтому Шумпетер называет предпринимателя новатором.

 Как считает Шумпетер, предпринимательство – это не признак классовой или социальной принадлежности. Это совокупность особых свойств человеческого характера, таких как опора на собственные силы;  предпочтение риска;  ценность собственной независимости; ориентация на собственное мнение,  потребность в достижении успеха, при том, что самоценность денег для него невелика; стремление к нововведению как ключевое качество предприни­мателя.   Предприниматель не обязательно яв­ляется собственником капитала. К тому же предпринимательский ста­тус непостоянен, субъект рыночной экономики является предприни­мателем только тогда, когда он осуществляет функцию новатора и ут­рачивает этот статус, если переводит свой бизнес на рельсы рутинного процесса.

   Отсюда и прибыль в модели Шумпетера высту­пает как вознаграждение за предпринимательскую деятельность, за от­крытие и реализацию новых комбинаций факторов производства, за воплощение ранее неизвестных рыночных возможностей в виде новых товаров, услуг, технологий и т. д.  Эта предпринимательская прибыль носит временный, недолговеч­ный характер и исчезает, как только новаторская форма производства превращается в традиционную, повторяющуюся деятельность.

Таким образом, Шумпетер стал одним из авторов, благодаря которым в экономической теории закрепился взгляд на предпринимательские способности как особый, редкий ресурс общества и как четвертый фактор производства (наряду с трудом, капиталом и землей).  По Шумпетеру, предприниматель, представляет собой главного субъекта экономи­ческого развития. Именно благодаря его активности осуществляется технический прогресс, создается избыток ценности, нарушается стационарная ситуация и экономика получает стимул к развитию.

   Важное значение в деятельности предпринимателя  Шумпетер отводил кредиту, рассматривая его как важ­нейшее условие использования существующих факторов для создания новых производственных комбинаций. Чтобы предприниматели-нова­торы могли получить в свое распоряжение средства производства, они должны пользоваться банковским кредитом. Желая приобрести дополнительные ресурсы они выходят на рынок факторов производства, где, предположим, существует равновесие спроса и предложения, и предлагают за них повышенную цену. Нарушается система равновесных цен, изменяется направление потоков ресурсов, а значит, и потоков потребительских товаров, ломаются весь ритм кругооборота, вся система цен, издержек и дохо­дов. Экономика приходит в движение. Именно это движение, развитие и является нормальным состоянием экономики, а не равновесный кругооборот. Отсюда и предпринимательская прибыль существует постоянно.

  С деятельностью новатора Шумпетер связывает и циклическую форму развития экономики. Исследованию этой проблемы он посвя­щает работу «Экономические циклы» (1939). Выделив и установив связь между тремя типами циклов (длительных, классических и корот­ких), Шумпетер выводит существование экономических циклов из пе­риодов внедрения изобретений. Последние осуществляются рывками, когда одно изобретение «тянет» за собой гроздь нововведений. Каждая инновация вызывает волну подража­ний, расходящуюся во все стороны. Множество таких волн расходится одновременно, они накладываются друг на друга, и такое движение (при суммировании всех волн) не может быть плавным и равномерным. Оно порождает периоды общего подъема, которые могут сменяться периодами общего спада. В этом суть подхода Шумпетера к анализу экономических циклов. Причину же экономических кризисов он видел в панике, связанной с прекращением экономического бума, выделяя психологический мотив как центральный в объяснении данного эко­номического явления.

Концепция общественного развития.

   Шумпетер был не только экономистом, но и социологом, которого интересовали перспективы развития капитализма. Поэтому в работе «Капитализм, социализм и демократия» (1942) он задается рядом вопросов: каково значение учения Маркса, «может ли капитализм выжить?», «может ли социализм функционировать?»

Что касается учения Маркса, то, давая в целом ему высокую оценку и соглашаясь с его тезисами о том, что способы производства определяют в основном социальные структуры и что способы производства развиваются в соответствии с присущими им внутренними закономерностями, Шумпетер оспаривал:

·       марксистское учение о классах и классовой борьбе. Шумпетер критиковал сам критерий выделения классов – отношение к собственности на средства производства, который, по его мнению, не позволяет выделять и анализировать роль в развитии общества промежуточных социальных групп, а также игнорирует социальную межклассовую мобильность. По Шумпетеру, Маркс также переоценил классовый антагонизм и недооценил взаимосвязь классов и классового сотрудничества.

·       трудовую теорию стоимости, считая теорию предельной полезности более обобщенной и широкой, а поэтому познавательно более ценной.

·       теорию обнищания Маркса. Шумпетер настаивал, что по мере эволюции капитализма технический прогресс улучшает положение всех слоев населения, включая безработных.

·       марксистское обоснование неизбежной гибели капитализма. Шумпетер, в принципе, согласен с основным политическим выводом Маркса, но доказывает, что капитализм исчезнет в результате его собственных успехов. Шумпетер подчеркивает, что капитализм заключает в себе истоки своей гибели, но в ином смысле, чем у Маркса. Общество обязательно перерастет капитализм, потому что достижения капитализма сделают его излишним, а не потому что его внутренние противоречия сделают его дальнейшее существование невозможным, как у Маркса.

  По Шумпетеру, основу существования капитализма составляет частнопредпринимательская система классического типа, ос­нованная на мелкой и средней собственности.

  При накоплении же богатства и развитии капитализма подрываются его базисные институты. Во-первых, происходит упадок экономических функций предпринимателя. Главными фигурами в деловом мире становятся менеджеры, управляющие круп­ных корпораций. Но менеджер обладает совершенно другими черта­ми, нежели предприниматель, и вместо стремления к нововведениям, риску и независимости у него появляются осторожность, стремление к про­движению по службе и власти, к согласованности принятия решений на всех уровнях. И это не случайно, поскольку иерархическая (бюрократическая) структура крупной корпорации порождает как относительно слабые стимулы деятельности, которые неадекватны стимулам к риску у пред­принимателей, так и определенную потерю ответственности за ведение дела. Да и само поведение «человека организации», предполагающее верность, послушание, безотказность, не имеет ничего общего с пове­дением предпринимателя. Исчезает фигура предпринимателя, новатора — исчезает и возможность экономического развития.

 Во-вторых, происходит подрыв частной собственности. Получают распространение коллективные формы собственности, акционерный капитал. Это приводит к изменению психологии людей. Акционеры отличаются пассивным, потребительским отношением к собственности. Из-за отсутствия у них реальной связи с производством, невозможность влиять на него даже у крупных владельцев акций формируется психология мелких собственников, в периоды экономических потрясений они не стремятся совершенствовать производство, а стараются сбыть акции.

  Уход со сцены предпринимателя означает, по мнению Шумпетера, и скорую гибель буржуазии, поскольку процент выплачивается из его прибыли. Исчезновение фигуры предпринимателя и распространение монополии приводит и к разрушению социальной базы капитализма, ocновой которой является мелкий и средний бизнес – самые массовые носители капиталистических ценностей – духа частной собственности и новаторства.

  Но главная причина гибели капитализма, как считает Шумпетер, лежит не в сфере экономики, а в сфере культурной надстройки, так как в обществе формируется враж­дебное отношение к предпринимателям со стороны других социальных групп. Вину за это он возлагает на радикальных интеллектуалов с их непомерной амбициозностью. Он отмечает, что одной из характерных особенностей циви­лизации позднего капитализма является растущая доступность образо­вания, в том числе высшего. Число высокообразованных людей растет, но адекватного роста рабочих мест, соответствующих их притязаниям, не наблюдается. И тогда большая армия интеллектуалов начинает ис­кать причины своего неудовлетворительного положения в недостатках существующего общественного строя, реализуясь в его яростной кри­тике.

  Таким образом, по мнению Шумпетера, сформируется среда непригодная для предпринимательства, и оно исчезнет, а вместе с его исчезновением прекратится социальный и общественный прогресс и капитализм отомрет под бременем собственных успехов — высоких темпов экономического развития, приводящих к господству «большого бизнеса» и доступности образования.

  Решая вопрос о том, какая общественная система придет на смену капитализму, Шумпетер считает, что, в принципе, это может быть и социализм. Исходя из этого, он предлагает теоретическую модель экономической системы социализма, абстрагируясь от советского опыта, сопоставляет ее с теоретической моделью капитализма и рассматривает возможные пути перехода от капитализма к социализму.

 Шумпетер определяет социализм как институциональную модель, в которой контроль над средствами производства и над самим производством находится в руках центральной власти. Шумпетер ограничивается этим определением, подчеркивая, что в цивилизационном, культурном плане социализм не определен и может быть автократическим или демократическим, интернационалистским, атеистским и т.д.

 В отличие от большинства либеральных экономистов на вопрос о том, может ли социалистическая экономика рационально (т.е. эффективно) функционировать, Шумпетер дает положительный ответ: автоматическое распределение ресурсов рыночной экономики может быть заменено сознательным решением управляющих органов, которое должно проводить гибкую политику относительных цен для балансирования совокупного спроса и совокупного предложения (планирование). Для решения проблемы обеспечения в такой системе необходимого предложения труда и необходимого объема инвестиций, Шумпетер соответственно предлагал введение обязательности труда, надбавок к оплате труда рабочих дефицитных специальностей (т.е. та же политика относительных цен, но применительно к труду) и децентрализация части капиталов с тем, чтобы заинтересовать предприятия в увеличении инвестиций.

  Среди возможных преимуществ такой системы организации экономики Шумпетер назвал отсутствие неопределенности, возможность планировать прогресс, отсутствие циклических колебаний и высокая и сознательная дисциплина труда.

  По мнению Шумпетера, в оптимальном случае переход от капитализма к социализму может быть осуществлен путем поправки к Конституции.

  Теории процента и денег. К. Викселль. И.Фишер

   Вальрас, Парето, Маршалл в своих моделях не учитывали действие денежных факторов. Между тем, проблемы денег и денежного обращения на рубеже веков и в начале ХХ века приобрели самостоятельное практическое значение, в этот период в науке активно обсуждались следующие проблемы: золотой стандарт и его значение для системы цен, проблема имевшего место в конце XIX века длительного снижения уровня цен, связь между стабильностью цен и стабильностью уровня производства и занятости, способы воздействия на денежную массу и т.д.

  Заметный вклад в развитие теории денег и создание модели денежной экономики внесли американский экономист И.Фишер (1867-1947) и шведский экономист К.Викселль (1851-1926).

  Имя Фишера тесно связано с развитием количественной теории денег, в частности, ее трансакционной версии, которая имела огромное значение не только в теории, но и в решении практических вопросов, формировании основ кредитно-денежной политики. В определенном смысле идеи И.Фишера являются преддверием монетаризма.

  Основные работы: «Покупательная сила денег» (1911)

    «100%-е деньги» (1935)

   В основе неоклассической концепции денег лежит  количественная теория, основанная на равенстве MV = РТ. Ее убедительность в значительной мере основывается на часто наблюдаемой связи между изменениями в уровне цен и изменения­ми в количестве денег. Однако для того, чтобы использовать ее для прогноза изменения цен в ответ на изменение предложения денег, необходимо сделать ряд дополнительных предположений: 1. причинная зависимость должна идти от MV к РТ. 2. V и Т должны быть неизменными по отношению к М. 3. номинальная величина предложения денег должна определяться экзогенно, независимо от спроса населения на деньги (например, Центральным банком, контролирующим денежную базу). Из этих предпосылок следует, что, если V = const, то Р изменяется прямо пропорционально изменениям М. Это так называемая жесткая версия количественной теории денег, исключающая все функции денег, кроме трансакционной, когда деньги рассматриваются только как средство обмена.

  При этом сам механизм воздействия М на Р может быть либо прямым (Кантильон и Юм), либо косвенным (Рикардо и Торнтон). Для разведения этих двух подходов вспомним условие равновесия денежного рынка:

    Ms/P = Md(i,Y) (1), где

 Ms — номинальное предложение денег, Р — средний уровень цен, Md — спрос на деньги, i — процентная ставка денежного рынка, У  - совокупный доход.

  Допустим, что Ms возросло и левая часть (1) стала больше правой. Если процесс восстановления этого равенства не затрагивает правой части и использует только изменение (рост) Р, то такой процесс называется прямым. Напротив, если процесс восстановления (1) идет через изменение Md, которое возрастает с уменьшением i, то то такой процесс называется косвенным.

 Фишер дал исчерпывающий анализ основной формулы коли­чественной теории денег (уравнения обмена), справедливой в усло­виях экономического равновесия или вблизи него (он полагал, что при совершенной конкуренции отклонениями от равновесия можно пренебречь):

    MV + M*V* = РТ,  (2)

где М — наличная денежная масса, М* — банковские деньги, V и V* — скорости их обращения, Р — цены, Т — товарные сделки. Можно записать просто MV = РТ, но М понимать как металличе­ские, бумажные и банковские деньги вместе.

Записав последнее равенство как

   P = (MV)/T,  (3)

получаем, что уровень цен изменяется: 1) прямо пропорцио­нально количеству денег в обращении; 2) прямо пропорционально скорости обращения денег; 3) обратно пропорционально объему тор­говли, осуществляемому с помощью этих денег.

 Уравнение (3) часто записывают в виде MV = PQ,  (4)

где Q — величина совокупного выпуска. В этом случае

   P = M(V/Q)  (4a)

    Q=M(V/P).  (4б)

  Предсказательная сила этих уравнений зависит от того, явля­ется ли V константой или нет. Фишер полагал, что V находится под влиянием относительно медленно протекающих изменений в бан­ковской системе, транспорте и связи, в частоте поступлений и расхо­дования денег в торговле и т. п. С некоторой осторожностью, поэтому V можно считать константой.

  Допустим, что V = const. Тогда в короткий период, пока цены не успели измениться, ∆M пропорционально ∆Q. Рост предложения де­нег увеличивает совокупный выпуск, причем, как замечает Фишер, это может происходить тремя различными способами: 1) через не­равномерность распределения денег (эффект Кантильона — Юма); 2) через уменьшение нормы процента, увеличивающее объем инвес­тиций; 3) через неравномерность роста цен, если затраты растут медленнее, чем цены на конечную продукцию. В более длинные пе­риоды времени изменение М влияет только на цены.

Основное равенство простой количественной теории денег можно записать также в виде: (1/V) РТ. Оно означает, что на руках у населения в денежной форме находится примерно 1/V от суммы всех сделок. При отклонении М от этой величины возникает либо из­быток, либо недостаток денег, приводящий соответственно к росту или падению цен.

   Полагая, T/V=k=const, получаем M=kP, т.е. уровень цен прямо пропорционален количеству денег в обращении. Это уравнение не со­держит никакого символа, выражающего альтернативные издержки хранения наличности: процентной ставки или дохода от других неде­нежных активов. Тем не менее, очевидно, что рост процентной ставки вызовет падение k, поскольку увеличится спрос на ценные бумаги, при­носящие проценты. Падение процента, напротив, повысит величину k.

   Этот вывод справедлив, если уровень производства не изме­няется, и нет места самоускорению инфляции. При наличии послед­него быстрое расширение количества денег в обращении может спо­собствовать более чем пропорциональному росту цен.  Количествен­ная теория денег, как подчеркивал Фишер, верна только в условиях равновесия.

  Если уровень цен начинает изменяться, то он начинает влиять на величину процента. Поэтому Фишер предложил различать номи­нальную и реальную норму процента. Номинальная норма процента определяется, как обычно, — это просто банковский процент. Если номинальную ставку обозначить через i, реальную ставку через r и темп инфляции через π, то

    r = i —π.  (5)

Ясно, что, в отличие от номинального процента, реальный про­цент может быть отрицательной величиной.

  Запишем (5) в виде уравнения, получившего название уравне­ния Фишера:

   i = r+ π (6)

и допустим, что AM = 1%, Q = const, V = const. Тогда в силу про­стой количественной теории денег π = 1%, откуда в силу (6) ∆i = 1%. Таким образом, рост инфляции вызывает рост номинальной про­центной ставки (эффект Фишера).

   Причем, высокая номинальная ставка процента связа­на не просто с высокой инфляцией, а с высокой ожидаемой инфляци­ей. Если фактическая инфляция была высокой, но она не была ожи­даемой, то значение i обычно невелико.

   Фишер утверждает, что для правильного понимания смысла процентной ставки важны потоки доходов, а не запасы. Люди пытаются изменить поток своих будущих доходов, сберегая и привлекая заемные средства. В результате возможность иметь доход сегодня, а не в будущем, получает свою оценку, которая и есть нор­ма процента.

  С процентом, таким образом, Фишер связывает дисконтирование стоимости: чем позже будет получен определенный доход, тем меньше он стоит сегодня.

   Соответственно, Фишер предположил, что для правильного определения текущей стоимости капитальных благ следует дискон­тировать будущие доходы, приносимые этим благом. Он предложил следующее правило оценки капитальных благ: стоимость капитала определяется дисконтированием его будущих доходов. То же относится к любым инвестиционным проектам.

   Теория денег, процента и капитала, развитая Фишером, подготовила почву для более тщательного анализа роли денег и процента в современной экономике. (13;101-104)

   Кнут Викселлъ (1851 — 1926) — выдающийся шведский экономист, положивший начало Стокгольмской школе, а также вдохновитель исследований таких различных по своим взглядам авторов, как Кейнс и Хикс, как Мизес и Хайек.

Основные работы: «Стоимость, капитал и рента» (1893)

    «Исследование в области теории общественных финансов» (1896)

    «Процент и цены» (1898)

    «Лекции по политической экономии» в 2-х томах (1901, 1906)

  Викселлю удалось связать воедино теорию предельной полез­ности, теорию предельной производительности и концепцию общего равновесия. Однако он не был чистым «равновесником». В отличие от многих представителей равновесной парадигмы изучения экономи­ки Викселль считал, что некоторые экономические процессы нели­нейны: они самоподдерживаются или самоускоряются (самозамед­ляются). Процессы такого рода, опосредованные ожиданиями эконо­мических субъектов, Викселль называет кумулятивными.

   Простейшим примером кумулятивных процессов в экономике яв­ляется движение цен на основе ожиданий субъектов. «Коль скоро стала очевидной необходимость последующего повышения цен, фактический рост цен будет все больше и больше набирать скорость». Об этом эффекте знали уже Милль и Маршалл, но Викселль связал его с представлением о нелинейности (кумулятивности) поведения экономики в целом, которое отнюдь не ограничивается движением цен. Так, сокращение инвестиций ведет к сокращению спроса и падению цен, что влечет за собой дальней­шее уменьшение инвестиций. Напротив, рост инвестиций на основе ожи­дания большей прибыли ведет к увеличению спроса на потребительские и инвестиционные товары и тем самым к новому росту инвестиций.

  Рассмотрим также эффект Викселля. Конкурентная борьба за ресурсы порождает тенденцию к увеличению ставок заработной платы и платежей владельцам других факторов производства, в результате чего часть сбережений поглощается ими. Капитал переоценивается рынком всякий раз, когда изменение нормы инвестиций ведет к изменению ставки заработной платы и нормы процента (при более высокой заработной плате и падении нормы процента стоимость капитала растет в единицах продукта). Или иначе: падение нормы процента имеет тенденцию увеличивать ценность капитала (через дисконтирование) в большей степени, чем увеличивается его физический запас, в результате чего происходит переоценка всего ранее существовавшего капитала.

   С нелинейностью экономики Викселль связывал и то принципиальное обстоятельство, что принцип рыночной саморегуляции имеет в ней ограниченную силу. «Серьезно ошибаются те авторы, которые видят в свободной конкуренции достаточное условие, обеспечивающее наиболее полное удовлетворение потребностей или желаний всего населения». Производство, в частности, не может все время плавно расширяться в соответствии с численностью населения: пе­риодически возникают экономические кризисы.

  Среди экономических кризисов, по Викселлю, следует различать торговые и денежные кризисы. Первые вызываются процессами в самом производстве, характером накопления капитала. Вторые вызываются способом функционирования денежной системы и представляют собой панику на денежном рынке. Важно, что денежный кризис может усилить торговый. В период кризиса спрос на заемные средства все более и более превышает реальные сбережения. Причина ненасыщаемости спроса на капитал заключается в неопреде­ленности будущего.

   Анализ денежных факторов. Классики, по его мнению, верно предполагая, что количество денег влияет на уро­вень цен, не объяснили причин изменения количества денег. В раз­витой экономике продукты обмениваются не на продуты, а на деньги. Но денежный спрос может быть искусственно раздут. В этом случае денежный фактор создает неравновесие (неравенство между спро­сом и предложением товаров), что вызывает изменение цен. Вместо того, чтобы изменение количества денег считать причиной измене­ния цен, надо оба явления рассматривать как следствия движения нормы процента.

  Развивая эту идею, Викселль выдвинул понятие денежного равновесия как ситуации, когда эмиссия денег не нарушает равенст­ва между спросом и предложением товаров. В этом случае цены ос­таются стабильными. Такого рода равновесие возникает только при наличии равенства между денежной и естественной (реальной) нормой процента. Первая — это та норма процента, которая имеет место фактически при предоставлении кредита (ставка процента на рынке ссудного капитала). Вторая равна «предвос­хищаемой прибыли, получение которой ожидается от использования денежного займа», т. е. тем денежным доходом, который предприниматель надеется извлечь (но не обязательно извлекает) в результате вложения капиталов, взятых в кредит (это доходность реально функционирующего капитала, норма прибыли, или в терминологии Кейнса, предельная эффективность капитала).

   Если естественная ставка процента выше денежной  ставки, то I >S, что вызовет рост цен из-за повышенного спроса на инвестиционные товары и приведет к нарушению равновесия денежного рынка и рост цен. Если равновесие денежного рынка не восстанавливается, то рост цен может вызывать новый рост инвестиций, и процесс может стать «кумулятив­ным» (самоподдерживающимся). Для предотвращения этого процесса мерами денежно-кредитной политики ставка денежного рынка должна быть увеличена до уровня, при котором восстанавливается равенство сбережений и инвести­ций.

   Если наоборот, естественная ставка процента ниже денежной, то I< S, и разворачивается обратный процесс: снижается спрос на инвестиционные товары, цены снижаются. Банки должны принимать меры по снижению денежного процента, например с помощью расширения банковского кредита.

  Различием этих норм процента Викселль объясняет экономи­ческий парадокс конца XIX века: низкие цены и низкие нормы про­цента одновременно. Казалось бы, низкие нормы процента вызыва­ют расширение кредита, рост платежеспособного спроса и тем са­мым повышение цен. По мнению Викселля, цены понижались потому, что действительная норма процента превышала естествен­ную, т. е. на самом деле была очень высокой.

 Отсюда Викселль формулирует следующие условия равновесия:

1) равенство денежной и реальной (естественной) ставки процента

2) спрос на заемный капитал равен предложению сбережений, (I=S)

3) отсутствует тенденция к изменению цен.

 Когда действительная и естественная нормы процента совпа­дают, то S = I и цены стабильны.

  При неравенстве ес­тественной и действительной норм процента сбережения не равны инвестициям и начинает изменяться уровень цен, возникает нерав­новесие. Прежнее равновесие, полагает Викселль, не может вос­становиться автоматически, для этого требуется изменение де­нежной политики.

 Викселль выступал за расширение экономических функций государства в связи с необходимостью регулирования монополий и обеспечения общественных услуг.

Викселль впервые применил принципы теории предельной полезности к анализу общественного сектора и выдвинул идею, что услуги предприятий общественного сектора и естественных монополий должны оцениваться в соответствии с принципом предельных издержек (т.е. цены устанавливаются на основе предельных затрат на единицу продукции).

   Таким образом, К.Викселль был автором ряда плодотворных идей, многие из которых опередили свое время и предвосхитили теории Кейнса, Хикса и даже некоторые положения современных неолиберальных теорий. К сожалению, в свое время идеи Викселля были малоизвестны, т.к. были поздно переведены на английский язык, а также потому, что идея государственного вмешательства в экономику еще не была востребована практикой. Тем не менее, идеи К.Викселля заложили основы целой школы экономической мысли – Стокгольмской (или шведской) школы, которая, несмотря на короткий период своего существования, представила множество плодотворных идей и стала теоретической основой шведской модели экономики.

Стокгольмская школа.

Основные представители: Гуннар Мюрдаль(1898—1987) (Нобелевская премия 1974 года за работы по теории денег и конъюнктурных колебаний и анализ взаи­мовлияния экономических, социальных и институциональных про­цессов), Бертил Улин (Олин)(1899-1979)(Нобелевская премия 1977 года за вклад в теорию международной торговли и меж­дународного движения капитала), Эрик Линдаль (1891-1960) и Эрик Лундберг (1907-1987). Э. Линдаль, а затем Э. Лундберг разработали и использовали «метод после­довательностей», на основе которого анализируются разрывы в ожи­даниях (расчетах) участников производства. Выводы их теоретическо­го анализа экономической динамики служили для обоснования поли­тики стабилизации.

  Модель взаимодействия экономических и социальных переменных Г. Мюрдаля.  Г. Мюрдаль, разработал институциональную теорию преодоления отсталости, про­ведения структурных преобразований в странах «третьего мира». Одна из посылок Мюрдаля состояла в том, что эко­номические процессы в этих странах нельзя рассматривать в качестве доминирующих. Успех может быть достигнут лишь на основе их тес­ного взаимодействия с решением социальных проблем.

  На основе обстоятельного анализа реальных процессов, происхо­дящих в странах Южной и Юго-Восточной Азии, Мюрдаль пришел к выводу: проблемы и трудности индустриализации связаны не с недо­статком капитала, а с социальными противоречиями, архаичной от­сталостью всех сфер общественной жизни. Люди не могут найти при­менения своему труду, а рабочих рук для индустриального развития не хватает. При устарелой структуре и низком уровне образования сельское хозяйство оказывается неспособным «отдать» промышлен­ности и городу свободные рабочие руки.

  Поэтому инструменты рыночной экономики в странах «третьего мира» «работают» не по привычным схемам ортодоксальной теории. Здесь действуют иные стимулы, сохраняются иные традиции и подходы. «Цены не реагируют на спрос и предложение; факторы производства, включая предпринимательскую деятельность, более специфичны и слабо, если вообще реагируют на экономические стимулы. Несовер­шенство рынка, невежество и иррациональность являются правилом».

   Согласно выводам Мюрдаля, в основе преобразований должен лежать не рыночный автоматизм, а реализация эффективной госу­дарственной политики на основе всестороннего учета местных усло­вий и особенностей. Важны не только источники инвестиций, но и соответствующий уровень потребления, стимулирование внутренне­го спроса.

  Новая модель социально-экономического развития предусматри­вает изменение архаичных взглядов на уклад жизни, отношение к тру­довой деятельности. «Изменение отношения к труду предполагает ра­дикальное изменение общественных институтов». Необходимо созда­ние новых институтов, развитие современной инфраструктуры. Индустриализация не должна создаваться в виде «изолированного острова» в море старых структур. Односекторная модель индустри­ального развития породит новые диспропорции и противоречия. Не­обходимо взаимосвязанное развитие других секторов, чтобы в числе прочего поддержать сам процесс индустриализации.

  Теория внешней торговли Хекшера - Улина

 Вклад Эли Хекшера (1879-1952) и Бертила Улина в теорию международной торговли состоит в том, что они трансформировали принцип сравнительных преимуществ Рикардо. Принцип Рикардо в общем справедлив, но не исчерпывает всех особенностей сопоставления условий внешней торговли. Во внешнеторговом обмене растет доля товаров обрабатывающих отраслей, услуг. В формировании мировых цен все значительнее роль не столько природных, сколько иных факторов.

  В трактовке шведских экономистов издержки во внешней торговле определяются ценами на факторы (труд, капитал, природные ресурсы, технологию), которыми участники торговли наделены по-разному. Одни факторы имеются в избытке, других не хватает. А цены факто­ров определяются их редкостью. Стране выгодно специализироваться на торговле тем ресурсом, которым она обладает в избытке. Например, если страна располагает избытком капитала, ей выгоднее экспортиро­вать капиталоемкую продукцию (машины, станки, транспортные средства, оборудование).

   Таким образом, модель внешней торговли Хекшера — Улина вы­двигает в качестве определяющего принцип специализации на экспор­те той продукции, в структуре издержек которой преобладают затраты на факторы, имеющиеся в изобилии. Торговля на основе факторных преимуществ обеспечивает максимум выгоды. В торговой стратегии фирм и государства целесообразно строить расчет на усиление фак­торных преимуществ, стимулировании экспорта.

  Концепция факторов производства в известной мере является лишь общей схемой. Она не способна учесть все многообразие фак­торов. Влияние факторов на торговлю отдельных стран неоднознач­но, порой противоречиво. Факторный «выигрыш» при определен­ных условиях может обернуться и негативной стороной. Например, переключив ресурсы на добычу и экспорт нефти, Англия отвлекла их из других отраслей, притормозила развитие точного машино­строения. Под влиянием научно-технического прогресса происхо­дит модификация факторов, определяющих величину сравнитель­ных издержек.

  Экономические Э. Линдаля и Э. Лундберга.   Основной круг вопросов, находившихся в центре внимания этих экономистов определила «великая депрессия», поставившая перед экономистами ряд новых проблем – проблемы экономического неравновесия, проблемы государственного регулирования экономики.

  Прежде всего,  отметим специфику примененного ими метода анализа — макроэкономический подход. Огромное значение для развития экономического анализа имело введе­ние понятий ex-ante и ex-post. Первое означало, что экономический процесс рассматривают с точки зрения прогнозируемых, ожидаемых результатов, а второе — с точки зрения анализа свершившегося результата. Тем самым в центр исследований были поставлены оценки буду­щего в качестве фактора, в значительной степени определяющего состояние и развитие экономики. Введение понятий ex-ante и ex-post позволило поставить в центр теоретических построений неравновесную модель, в которой движущей силой выступало отклонение величин ex-ante от ех-post, причем подобные отклонения рассматривались как внутренне присущие экономике. Отсюда шведские экономисты выводили необходимость государственного вмешательства в экономику.

  Динамический метод следует также признать оригинальным вкладом шведской школы в мировую экономическую мысль.

 Исследования Э. Линдаля в области динамического анализа основывались на идее о необходимости включения в анализ фактора вре­мени. (Если этот фактор учитывается, тогда статичная ситуация может представлять лишь частный случай более общего динамического ана­лиза.)  Он ввел понятия «временное» и «межвременное»  равновесие. «Межвременное» равновесие означает такую ситуацию, когда равенство спроса и предложения достигается при ценах,  соответствующих ожиданиям, т. е. тех, которые определили уровень спроса и предложе­ния. С помощью метода «межвременного» равновесия можно анализировать динамические процессы.

  Метод «временного» равновесия означает, что цены достигают рав­новесия между спросом и предложением в течение данного периода. В этом случае цены определяются системой уравнений для каждого периода отдельно. Динамический процесс представляет последователь­ность равновесных ситуаций. Динамический метод, разработанный шведскими учеными, остав­лял вне поля зрения процесс приспособления системы к возмущениям, или отклонениям, неясной оставалась и связь между последовательны­ми периодами. Э. Линдаль охарактеризовал такой метод как решение динамических проблем в рамках статичной основы.

  Шведские экономисты видели недостатки подобного метода, и Э. Линдаль в ряде публикаций предложил подход к анализу неравно­весных ситуаций с помощью метода последовательностей. В центр внимания он поставил проблему реализации ожиданий, т. е. совпаде­ния планируемых и действительных величин. Изменение ожиданий, по его мнению, является важнейшим стимулом для экономики, причем в зависимости от реализуемости ожиданий и от действительно достиг­нутых значений экономических показателей формируются новые ожи­дания. Таким образом, процесс экономического развития предстает как последовательность взаимосвязанных состояний, связь между которы­ми обеспечивается ожиданиями.

   Линдаль особенно внимательно подошел к проблеме предпринима­тельских ожиданий и зависимости последних от состояния финансовой системы и даже от намерений руководителей банков относительно бу­дущих условий кредитования. Детальное исследование взаимосвязи между процентными ставками (как действительными, так и ожидае­мыми) и поведением предпринимателей, с одной стороны, и взаимо­связь процентных ставок с нормой сбережений, структурой и величиной дохода, с другой, является вкладом Линдаля в разработку неравновесной динамической модели экономики.

   Представители стокгольмской школы стремились сочетать теорети­ческий анализ фундаментальных проблем с практической деятельно­стью по проведению экономической политики.

  Главная идея шведских экономистов – действенность кредитно-денежной политики, влияющей на ожидания. Предпочтение, отдаваемое кредитно-денежной политике перед фискальной, во многом связано с тем, что первая позволяет действовать более осторожно.

  Именно в условиях неполной информации кредитно-денежная  политика может оказаться действенной,  в условиях же совершенного предвидения  существенное  влияние на цены оказать нельзя, и кре­дитно-денежная политика играет пассивную роль. Изначально Лундберг, в качестве главного средства антициклической политики видел измене­ние учетных ставок в критических точках цикла, но со временем, в частности после неудачных попыток проведения политики  «дешевых денег» в Швеции и других странах, представители стокгольмской шко­лы признали, что манипулирование процентной ставкой не является достаточно эффективным методом регулирования в условиях депрессии. Улин в 1931 г. выдвинул идею о необязательности ежегодной сба­лансированности государственного бюджета, причем он считал доста­точным, чтобы бюджет был сбалансирован на протяжении одного цик­ла в целом. С тех пор положитель­ное отношение к экспансивной финансовой политике в условиях низ­кой конъюнктуры стало частью «шведского подхода». Проблема бюд­жета и налогов рассматривалась шведскими экономистами не только в связи с антициклической политикой, но и с точки зрения политики социальной. Так, например, Линдаль считал, что государство должно быть гарантом удовлетворения основных потребностей человека, и на­логи следует воспринимать как плату за его услуги.

  Идеи стокгольмской школы в момент возникновения не оказали большого влияния на экономическую теорию. Возможно, это было свя­зано с тем, что для развития школы необходима определенная крити­ческая масса активных исследователей и сторонников.  Большинство же ее членов оставили научную работу в рамках проблематики шко­лы и затем перешли к практической деятельности в качестве высокопоставленных государственных служащих. Кроме того, работы этой группы экономистов в первую очередь адресовались шведской публике. Большинство публикаций выходило на шведском языке, и не было известно в англоязычных странах. Появление теории Кейнса еще более уменьшило шанс шведских экономистов на достой­ное признание, хотя во многих вопросах они опередили Кейнса. Как ни парадоксально,  но практические  рекомендации,  разработанные шведскими экономистами, не были оценены современниками в полной мере, хотя и подготовили общественное мнение к восприятию государ­ственного  регулирования экономики.  Основной  вклад  стокгольмской школы заключается в развитии «чистой» экономической теории. По­нятия ex-ante и ex-post прочно вошли в научный оборот и во многие учебники по экономической теории. Творчество Линдаля оказало боль­шое влияние на Хикса. И сегодня многие экономисты пытаются по­строить макроэкономическую теорию, опираясь на микроэкономический подход (идея Линдаля). Разработки Лундберга получили дальнейшее развитие в работах П.Самуэльсона и У.Баумоля, а также стимулировали исследования в области макроэкономической динамики. Исследование факторов ожиданий и неопределенности позже нашли отражение в работах Кейнса. Многие положения и выводы стокгольмской школы требуют дальнейшего изучения с позиций современного состояния экономической науки.

 Теории монополистической конкуренции.

 Анализ процесса монополизации экономики представителями исторической школы и марксизма.

 Процесс монополизации экономики, заметно усилившийся в последней трети XIX в., получил впервые отражение в работах представителей немецкой истори­ческой школы. Они и же и ввели термин для обозначения этой стадии разви­тия капитализма – «империализм» (от латинского – «власть»). В рамках применявшегося ими исторического метода, представители этой школы собрали обширный фактический материал, характеризовавший это новое на тот момент экономическое явление.

   Значительное внимание анализу империализма было уделено и в марксистской экономической литературе. Наиболее известной является работа В.И. Ульянова (Ленина) (1870—1924) «Империализм, как высшая стадия капитализма» (1916). Ленин показал, что в основе процесса монополизации лежит процесс концентрации и централизации производства и капитала, который многократно усилился в последней трети XIX в. и в начале ХХ века в результате глубоких структурных изменений в экономике. Эти изменения проявились в том, что основой экономики стала тяжелая промышленность, в которой эффективными были крупные и крупнейшие предприятия. Как показал Ленин, когда производство в отрасли сосредоточено в руках немногих производителей, то возникает возможность договора между ними. Предметом договора могут быть различные параметры деятельности производителей – начиная от цен продажи и объемов выпуска и до самого сбыта и условий производства.

   Аналогичные процессы концентрации и монополизации, как показал Ленин, происходили и в банковской сфере. В результате развития этих процессов и постепенного слияния промышленных и банковских монополий возникает финансовый капитала и финансовая олигархия, которая стремится к мировому экономическому господству, и результатом этого становится борьба за экономический (важнейшее сред­ство - вывоз капитала) и политический раздел мира.

  По Ленину, монополия, обладающая властью на рынке, реализует эту власть прежде всего в монопольно высоких прибылях. Эти прибыли есть результат поддержания монопольно высоких цен. Однако Ленин не изучал сам механизм формирова­ния монопольных цен. Его внимание было сосредоточено на тех качественных изменениях, которые привносила с собой монополистическая стадия развития капитализма, в систему социально-экономических отношений. Ленин доказывал, что «империализм есть высшая и последняя стадия капитализма», полнейшая материальная и социальная подготовка социализма. На этом во многом основывался вывод Ленина о возможности осуществления социальной революции в России – стране экономически отсталой, но характеризовавшейся высокой степенью монополизации экономики.

   Изучение механизма образования монопольных цен было осуществлено в рамках неоклассического на­правления в 30-е гг. ХХ века. До этого момента модели функционирования экономики в рамках классического, а тем более неоклассического направлений, строились на предположении о совершенной конкуренции, свободном переливе капитала, полной информированности всех участников экономического процесса и т.д. Неоклассики не могли не признавать факт существования монополий, но в большинстве случаев они рассматривали ее как явление, объясняющееся вне­экономическими факторами. Предполагалось, что она возникает лишь на естественной или юридической основе. Первая является ре­зультатом невоспроизводимых условий производства, вторая — ре­зультатом «дарования привилегий». Поэтому в большинстве неоклассических моделей монополия рассматривалась как своего рода исключение из ситуации совершенной конкуренции.

   Свидетельством того, что назрела настоятельная необходимость в теоретическом осмыслении процессов ценообразования в условиях монополизации стал одновременный выход в свет работ двух авторов-неоклассиков, живших на разных континентах - «Теория монополистической конкуренции» (1933) Э. Чемберлина в США и «Экономическая теория несовершенной конкурен­ции» (1933) Дж. Робинсон в Великобритании.

  Несмотря на одновременную публикацию работ этих двух авторов и очень схожие трактовки, первенство в разработке неоклассической теории монополии отдается Чемберлину. Его теория ценообразования, изложенная в категориях маржиналистского анализа, представляется наиболее полной. В связи с этим стали говорить о «чемберлианской революции в микроэкономике».  

  Э. Чемберлин (1899—1967) впервые ввел в экономическую теорию понятие «монополистическая конкуренция». Это была совершенно новая постановка вопроса, т.к. экономическая наука традиционно трактовала конкуренцию и монополию — как взаимоисключающие понятия и предлагала объяснять цены либо в категориях конкуренции, либо в категориях монополии.

  Чемберлин доказывал, что чистая монополия и чистая конкуренция являются если не полной абстракцией, то по крайней мере явлением очень редким. Большинство же реальных экономических ситуаций представляют включают и элементы конкуренции (большое число фирм, и независимость друг от друга, свободный доступ на рынок), и элементы монополии (покупатели отдают явное предпочтение ряду продуктов, за которые они готовы платить повышенную цену). Но как образуется такая структура?

 Предприниматель в своем стремлении к получению максимума прибыли стремится захватить контроль над предложением товара для того, чтобы иметь возможность диктовать цену на рынке. Поэтому он стремится создать товар, который хоть чем-то отличается от товара конкурента. Это Чемберлин назвал дифференциацией продукта, которую трактовал достаточно широко — она включает в себя не только различные свойства продукта, но все условия реализации и ус­луги, сопутствующие продаже, а также пространственное нахождение.

 Фирма, добившись некоторой дифференциации своего продукта, становится своего рода монополистом на рынке его сбыта и приобретает частичную рыночную власть.  Это означает, что увеличение цен на ее продукцию не обязательно приведет к потере всех покупателей (что предполагалось в условиях совершенной конкуренции, когда продукт является однородным, и, как следствие, спрос абсолютно элас­тичен по цене).

  Другими словами, там, где продукт дифференцирован, продавец одновременно является и конку­рентом, и монополистом. Монопольная власть при этом не является абсолютной, пределы монопольной власти ставит существование товаров-заменителей (субститутов) и отсюда возможной высокой эластичности спроса по цене.

  Монополизм, обусловленный дифференциацией продукта означа­ет, что коммерческий успех зависит не только от цены и потребитель­ских качеств продукта, но и от того, сумеет ли продавец создать и приумножить имеющийся спрос на определенную продукцию. Другими словами, в отли­чие от неоклассической модели, где объем спроса и его эластичность выступают как нечто заданное, в модели Чемберлина они выступают как параметры, на которые монополист может оказывать воздействие через формирование наших вкусов и предпочтений. Поэтому Чемберлин констатирует ослабление значения ценовой конкуренции и делает акцент на внеценовые факторы, способствующие формированию спроса на определенный товар - на рекламу, качество товара, набор услуг по обслуживанию потребителей, местоположение магазина и т.п. Это означает, что в условиях монополистической конкуренции эластичность спроса по цене снижается.

  Чемберлин существенно пересмотрел принятый в неоклассике подход в объяснении процесса ценообразования. В неоклассической модели центральной проблемой фирмы являлось регулирование объема продукта при заданной цене, вопрос регулирования цены заданного продукта не ставился, так как цены, согласно допущениям, задаются извне. Модель Чемберлина подразумевает поиск оптимального объема производства и соответственно уровня цен, обеспечивающим фирме максимальную прибыль. Чемберлин допускает, что в условиях монополистической конкуренции фирма максимизирует прибыль при объеме производства меньшем, нежели тот, который обеспечивал бы наивысшую технологическую эффективность, а потребители платят за товары дороже. Как следствие этого - возможны недогрузка производственных мощностей и безработица.

  Вместе с тем, Чемберлин не считает предпринимателей-монополистов ответственными за это состояние экономики, считая, что это неизбежная плата общества за дифференцированное потребление. Монополисты несут ответственность лишь в том случае, если дифференциация их продукта искусственна и не ведет к реальному изменению качества. Однако в целом процесс дифференциации продукта порожден разно­образием вкусов публики, и стремление к монополии объясняется склонностью к дифференциации спроса, где сами различия во вкусах, желаниях и доходах покупателей указывают на потребность в разнооб­разии.

  В связи с проблемой неизбежного ограничения предложения в условиях монополии по диф­ференциации продукта, когда фирма производит объем продукции меньше потенциально возможного, Чемберлин указывает на то, что для сбыта дополнительной продукции фирме придется либо снизить цену, либо увеличить расходы по стимулированию продаж. Поэтому, как заметил Чемберлин, в структуре издержек возникает и быстро растет новый вид издержек - «издержки сбыта». Интересно, что «издержки сбыта» он трактует как издержки приспособления спроса к продукту в отличие от традиционных издержек производства, представляющих собой издержки приспособления продукта к спросу. По его мнению, в условиях монополистической конкуренции при увеличении объема выпуска продукции из­держки производства сокращаются, но издержки сбыта дополнитель­ной продукции растут. По Чемберлину, это может объяснить нам отсут­ствие в условиях монополии по дифференциации продукта избыточ­ной прибыли, так как в долговременном плане, цена только покрывает суммарные издержки производства и сбыта.

   Таким образом в модели монополистической конкуренции Чемберлина, рынок любого единичного производителя в условиях монополистичес­кой конкуренции определяется и лимитируется тремя основными фак­торами: ценой продукта; особенностями самого продукта и расходами по сбыту.

   Дж. Робинсон (1903—1983), в отличие от Чемберлина, который сосредоточился на изучении монополии по дифференциации продукта, анализировала монополию, возникшую на основе высокого уровня концентрации производств и капитала.

   В работе «Экономическая теория несовершенной конкуренции» (1933) Дж. Робинсон исследовала поведение крупных компаний,  сдвиги в механизме рыночной конкуренции, явление мо­нополизации рынка, механизм монополистического ценообразования. Решающим условием монопольного обладания продуктом Робинсон, также как и Чемберлин, считала дифференциацию продукта, т.е. такие изменения, кото­рые не могут быть полностью компенсированы товарами-субститута­ми. Однако дифференциация продукта не является, по ее мнению, единственным условием монополии. По Робинсон, монополия представляет собой явление не только рынка, но и концентрированного производства, по­скольку доля постоянных издержек, приходящихся на единицу продук­ции, с ростом объемов производства снижается. Кроме того, Дж. Робинсон показала, что крупные компании имеют возможность поддерживать более высокую цену, чем могли бы иметь в условиях совершенной конкуренции.

   Заслугой Дж. Робинсон является анализ процесса получения монопольно высоких прибылей в условиях несовершенной конкуренции. Главное средство извлечения таких прибылей - это маневрирование цена­ми. Дж. Робинсон показала, что крупные компании имеют возможность и стремятся использовать цены как инструмент воздействия на спрос и регулирования сбыта.

  Дж. Робинсон ввела в экономическую теорию понятие «дискриминация в ценах», что означало сегментацию рынка монополией на основе учета различной эластичности спроса по цене у разных категорий потребителей, маневрирование ценами для разных доходных групп, и на разных географических рынках. Дж. Робинсон показала, что монополист обретает возможность раз­бить рынок своего товара на отдельные сегменты и для каждого из них назначить особую цену так, чтобы общая прибыль оказалась макси­мальной. Однако возникает вопрос — почему же монополист не назна­чает на всех рынках одинаково высокую цену? Оказывается, что это нецелесообразно, потому что в условиях несовершенной конкуренции у разных групп покупателей существует разная эластичность спроса по цене, и если повсеместно назначить высокую цену, спрос может резко сократиться.

  Отсюда для максимизации прибыли монополия дей­ствует избирательно. При выпуске нового «дифференцированного» товара сначала назначает высокую цену, обслуживая наиболее состоятельную часть покупателей (рынок с низкой эластичностью спроса по цене или «сильный рынок»), затем понижает цену, привлекая менее состоятельных покупателей, до тех пор, пока не будут охвачены рынки с высокой эластичностью спроса по цене («слабые рынки»). Аналогично при пространственной дискриминации, например, могут устанавливаться мо­нопольно высокие цены на внутреннем рынке и демпинговые во внеш­ней торговле.

   Таким образом, общее правило ценовой дискри­минации заключается в том, что самая высокая цена устанавливается там, где эластичность спроса меньше всего, а самая низкая — там, где эластичность спроса выше всего. Оценивая последствия такой политики «снятия сливок», Дж.Робинсон по­казала, что монополия использующая маневрирование ценами достигает и увеличения объема выпуска продукции, и увеличения валового дохода.

   Давая же оценку поведения монополий, с точки зрения общества в целом, Дж.Робинсон заняла критическую позицию. По ее мнению, с одной стороны, монополия, использующая дискриминацию в ценах (по сравнению с простой монополией, не практикующей такого поведения), повышает объем выпускаемой продукции. С другой стороны, ценовая дискриминация, сохраняя монопольно высокие цены, ведет к неправильному распределению ресурсов и к их общему недоиспользованию. Кроме того, монополизация производства, по мнению Дж. Робинсон, в любом случае неблагоприятно влияет на распределение богатства между людьми.

   Еще одним аргументом против монополизации экономики стало учение Дж. Робинсон о монопсонии. Закономерности ценообразования в условиях монопсонии Дж. Робинсон анализирует на примере рынка труда, когда крупная фирма (монопсонист) приобретает труд неорганизованных работников. В этом случае компания-монопсонист навязывает рабочим условия сделки, при которых реальная заработная плата может оказаться ниже предель­ного продукта труда рабочего. По мнению Робинсон, это бы означало эксплуатацию труда. Этот последний вывод произвел сенсацию в научных кругах, и Дж.Робинсон даже прослыла революционеркой. Однако заметим, что это вовсе не так. В ситуации, когда заработная плата оказывается на уровне предельного продукта труда, по Робинсон, эксплуатация отсутствует. Отсюда факторами, противодействующими эксплуата­ции, она считала законодательство о минимальной заработной плате и политику профсоюзов.

   Отличия подхода к анализу «монополии и конкурен­ции» Э. Чемберлина от концепции Дж. Робинсон.   Ключевое отличие теории монополистической конкуренции Эдварда Чем­берлина от теории несовершенной конкуренции Дж. Ро­бинсон состоит в методологии анализа рассматриваемых проблем. Ос­новным фактором (причиной) монополистической конкуренции, по Чемберлину, служит монополия продукта, а не монополия фирмы. Робинсон видит источник монополии в концентрации производст­ва и капитала.

   Выводы, к которым приходят Э. Чемберлин и Дж. Робинсон, также несколько различаются. Робинсон пишет о засилье монополий, Чемберлин обвиняет в монополии профсоюзы и чрезмерно несговорчивых рабочих. Робинсон критически оценивает монополию и утверждает, что применяемое монополией ценовое маневрирование подрывает основные по­стулаты классической теории: независимость процесса ценообразова­ния, отождествление равновесия спроса и предложения с оптималь­ным использованием ресурсов и оптимизацией общественного благо­состояния. В этом ее принципиальное отличие от Чемберлина, кото­рый считал, что именно механизм монополистической конкуренции наилучшим образом обслуживает интересы экономического благосо­стояния.

   Устанавливая монопольно высокие цены, предприни­матель-монополист перераспределяет доходы в свою пользу. Отсюда Робинсон приходит к выводу о необходимости усиления государственного регулирования. В отличие от нее, Чемберлин выступает против госу­дарственного вмешательства в рыночный механизм. Он утверждает, что рынок страдает от монопольного положения профсоюзов (профсоюзная монополия), препятствующих снижению заработной платы. А это сказывается на уровне занятости и эффективности производства.

Скачать конспект лекций по предмету "История экономических учений" в формате MS Word