СОДЕРЖАНИЕ

Тема 17. Неоинституционализм

1.    Особенности методологии неоинституциональной теории.

2.    Теории прав собственности, трансакционных издержек и фирмы. Р. Коуз.

3.    Теория экономических организаций.

4.    Экономика права.

5.    Новая экономическая история.

6.    Теория общественного выбора.

Особенности методологии неоинституциональной теории.

  Мы уже знаем, что институционализм как направление экономической мысли, возник в начале ХХ века и его основоположником был Т.Веблен. В момент возникновения институционализм стал течением оппозиционным по отношению к господствовавшей тогда в экономической науке неоклассике. Как мы помним, Т.Веблен критиковал неоклассическую теорию за ее излишнюю абстрактность, за упрощенное понимание человека, за игнорирование институциональных рамок деятельности хозяйствующих субъектов и экономического развития.

   Как ни странно, многие элементы этой критики со временем стали воспроизводить представители самой неоклассической науки. И это привело к возникновению новой школы, получившей название «неоинституционализм».

   Такое обозначение может породить ошибочное представление о ее сходстве со «старым» институционализмом Т. Веблена, Дж. Коммонса и с инстититуционально-социологическим институционализмом Дж. Гэлбрейта. На самом деле, между «старым» институционализмом и неоинституционализмом имеются существенные различия, прежде всего, методологические. Междисциплинарный подход «старых» институционалистов, как известно, означал привлечение к объяснению экономических проблем факторов внеэкономических – правовых, политических, социальных и т.д. Неоинституционалисты же, наоборот, изучают политические, правовые, социальные проблемы методами неоклассической экономической теории. Традиционные понятия неоклассической теории — максимизация, равновесие, эффективность — стали прилагаться к изучению таких явлений как расовая дискриминация, образо­вание, охрана здоровья, брак, преступность, парламентские выборы и др. Такое проникновение в смежные социальные дисциплины получило название «экономического империализма» (ведущий теоре­тик — Г. Беккер).

Поэтому корни неоинституциональной теории уходят в неоклассическую традицию.

  Вместе с тем, решая новые познавательные задачи, неоинституционалисты пересмотрели некоторые из неоклассических схем и постулатов.

Прежде всего, это коснулось ядра неоклассической теории - модели ра­ционального выбора в условиях заданного набора ограничений. Во-первых, неоинституционалисты считают, что неоклассики отошли от принципа «методологического индивидуализма», признав за такими коллективными общностями, как фирма или государство, право считаться реально действующими участниками социального процесса. Неоинституционалисты настаивают на том, все эти коллективные общности не обладают самостоятельным существованием, несводимым к составляющим их членам. Поэтому их следует объяснять, исходя из поведения индивидуумов.

Отсюда и присущее неоинституционализму стремление изучать организации изнутри, с точки зрения их внутренней структуры. Для сравнения: неоклассики рассматривали фирмы и другие организации, как «черный ящик». Неоклассическая теория изучала то, что фирма имеет «на входе» (издержки) и «на выходе» (продукция), игнорируя то, что содержится внутри. Вот почему подход неоинституциональной теории получил характеристику «микромикроэкономический».

Другое методологическое отличие неоинституциональной теории от неоклассической состоит в том, что неоинституционалисты ввели в анализ новый класс ограничений, обусловленных институциональной структурой общества. Они назвали их институциональной средой (или институциональными рамками) деятельности экономических агентов. Учет этих ограничений означал отказ от таких упрощающих неоклассических предпосылок как допущения о том, что все ресурсы распределены и находятся в частной собственности, что права собственников четко ограничены и защищены, что имеется совершенная информация и полная подвижность ресурсов и пр.

Кроме того, неоинституционализм принял на вооружение и более реалистическую модель самого принятия решений, предположив, что человек не является существом гиперрациональным и сверхнравственным и что его поведение, наоборот, характеризуется ограниченной рациональностью (так как ограничены сами возможности человеческого интеллекта) и оппортунистическим поведением (термин Уильямсона, означающий «преследование собственного интереса, доходящее до вероломства»).

На вышеописанных подходах базируется целое семейство теорий, таких как теория прав собственности, трансакционных издержек и фирмы (основоположник Р.Коуз), теория организаций (О.Уильямсон), новая экономическая история (Д.Норт и др.), теория общественного выбора (Дж.Бьюкенен и др.).

 Теории прав собственности, трансакционных издержек и фирмы

 У истоков всех этих теорий стоит известный американский экономист Р. Коуз (род в 1910). Его подход, объясняющий структуру и эволюцию социальных институтов исходя из понятия трансакционных издержек, заложил основу неоинституционализма.

Основные работы: «Природа фирмы» (1937), «Проблема социальных издержек» (1960), «Фирма, рынок, право» (1988), «Контракты и деятельность фирм» (1991) и др.

   Понятие трансакционных издержек Коуз впервые ввел в знаменитой статье «Природа фирмы» - это издержки на заключение сделок (затраты на поиск и приобретение информации, переговоры и принятие решений, контроль за их выполнением и т.д.). Это как раз тот вид издержек, который неоклассическая теория не анализировала, считала нулевыми, исходя из допущения о наличии у экономических агентов полной информации.

  Исходя из того, что рынок зачастую требует слишком высоких трансакционных издержек, Коуз и объясняет причину существования фирмы: фирма, которой присуще директивное управление, появляется там и тогда, где и когда имеется возможность экономить трансакционные издержки. Отсюда Коуз определяет фирму как организационную структуру, замещающую рынок. Для такой организационной структуры характерно наличие сети контрактных взаимоотношений (долгосрочные деловые связи и постоянные контракты и т.д.).  Эти положения стали отправными при создании теории организаций.

  Концепция трансакционных издержек использована Коузом и при изучении проблемы внешних эффектов (побочные результаты любой деятельности, которые касаются не непосредствен­ных ее участников, а третьих лиц, это ситуации расхождения между частными и общественными издержками и выгодами). Как известно, неоклассики, в частности А.Пигу, считали внешние эффекты «провалом рынка», который может быть устранен только с помощью государственного вмешательства (налоги и субсидии).

  Коуз выступил против этого положения и доказывал, что внешние эффекты не являются основанием для государственного вмешательства. С его точки зрения, если права собственности четко определены, и трансакционные издержки малы (кстати, именно из этих условий неявно исходила стандартная неоклассиче­ская теория) рынок сам сумеет справиться с внешними эффектами: заинтересованные стороны сами смогут прийти к приемлемому решению, минимизировав величину совокупного ущерба.

  Это положение вошло в историю экономической мысли как теорема Коуза. В оригинальной формулировке теорема Коуза гласит: «Если права собственности четко определены и трансакционные издержки равны нулю, то размещение ресурсов (струк­тура производства) будет оставаться неизменным и эффективным неза­висимо от изменений в распределении прав собственности».

  Из теоремы Коуза следует несколько важных теоретических и практических выводов. Во-первых, она раскрывает экономический смысл прав собственности. Согласно Коузу, внешние эффекты появляются лишь тогда, когда права собственности определены нечетко, размыты. Когда права определены четко, тогда все экстерналии «интернализуются» (внеш­ние издержки становятся внутренними). Неслучайно главным объектом конфликтов в связи с внешними эффектами оказываются ресурсы, которые из категории неограниченных перемещаются в категорию ред­ких (вода, воздух) и на которые до этого прав собственности в принци­пе не существовало.

  Во-вторых, теорема Коуза снимает проблему «провалов» рынка. Средством преодоления экстерналий является создание новых прав собственности в тех областях, где они были нечетко определены. По­этому внешние эффекты и их отрицательные последствия порождают­ся несовершенным законодательством. Теорема Коуза, по существу, снимает стандартные обвинения в разрушении окружающей среды, выдвигаемые против рынка и частной собственности. Из нее следует обратное заключение: к деградации внешней среды ведет не избыточное, а недостаточное раз­витие частной собственности.

  В-третьих, теорема Коуза выявляет ключевое значение трансакционных издержек. Когда они положительны, распределение прав собственности перестает быть нейтральным фактором и начинает вли­ять на эффективность и структуру производства.

  В-четвертых, теорема Коуза показывает, что ссылки на внешние эффекты — недостаточное основание для государственного вмешательства. В случае низких трансакционных издержек оно излишне, в случае высоких — далеко не всегда экономически оправданно. Ведь действия государства сами сопряжены с положительными трансакционными издержками, так что лечение вполне может быть хуже самой болезни.

   Идеи Коуза заложили те­оретический фундамент для развития неоинституционалыного на­правления.

   Теория экономических организаций.

   В неоклассической теории понятие фирмы фактически сливалось с понятием производственной функции. Вследствие этого в ней даже не возникало вопросов о причинах существования фирм, особенностях их внутреннего устройства и т. д. Можно сказать, что она ставила знак равенства между фирмой и индивидуальным экономическим агентом.

   Как мы уже отметили, Коуз сделал попытку пре­одолеть такой упрощенный подход. Он поставил и частично разрешил вопрос, который традиционной неоклассической теорией даже не ставился: почему существует фирма, если есть рынок?  По его мнению, соображения эконо­мии трансакционных издержек являются решающими при выборе организационной формы и размеров фирмы. Поскольку трансакционные издержки ре­альны, то всякая хозяйствующая единица встает перед выбором: что для нее лучше и дешевле — брать эти издержки на себя, покупая необ­ходимые товары и услуги на рынке, или же быть свободной от них, производя те же товары и услуги собственными силами?

   Именно стремлением избегать издержек по заключению сделок на рынке можно, по мнению Коуза, объяснить существование фирмы, в которой распределение ресурсов происходит административным путем (посредством приказов, а не на основе ценовых сигналов). В пределах фирмы сокращаются затраты на ведение поиска, исчезает необходи­мость частого перезаключения контрактов, деловые связи приобретают устойчивость.

 Но тогда возникает другой вопрос: зачем нужен рынок, если вся экономика может быть организована наподобие единой фирмы, как мечтали К. Маркс и другие социалисты?

  На это Коуз отвечал, что административный механизм также не сво­боден от издержек, которые нарастают по мере увеличения размеров организации (потеря управляемости, бюрократизация и т. п.). Поэто­му границы фирмы, по его мнению, будут проходить там, где предель­ные издержки, связанные с использованием рынка, сравниваются с предельными издержками, связанными с использованием иерархиче­ской организации.

  Трансакционный подход развивался Л. Алчианом и Г. Демсецем, которые выводили сущность фирмы из преимуществ работы в «команде», когда совместное использованеи ресурсов позволяет достигать лучших результатов, чем действуя по одиночке.   Однако работа единой «командой» затрудняет оценку вкла­да каждого участника в общий результат и порождая стимулы к «отлы­ниванию». Отсюда - потребность в контролере, который ограничивал бы такое поведение. Человек, берущий на себя по со­глашению с другими участниками функции контролера, становится собственником фирмы.

   Важный вклад в трансакционную теорию фирмы был внесен О.Уильямсоном. В его книге «Экономические институты капитализма» (1985) проводится следующая ключевая мысль: фирма обеспечивает более надежную защиту специфических ресур­сов от «вымогательства» и позволяет их владельцам быстрее приспо­сабливаться к непредвиденным изменениям. Однако лучшая адаптация достигается ценой ослабления стимулов. По выражению О. Уильямсона, «если на рынке действуют стимулы «высокой мощности», то в фирме — стимулы «слабой мощности».(цит. по 9;670) Границы фирмы проходят поэтому там, где выгоды от лучшей адаптации и большей защищенности специфических активов уравно­вешиваются потерями от ослабления стимулов».

  Несколько с другой стороны посмотрели на эту же проблему С. Гроссман и Г. Харт. Они обратили внимание на тот факт, что влияние фирмы на риск «вымога­тельства» не столь однозначно, как полагал Уильямсон. Допустим, фирма, принадлежащая агенту А, поглотила фирму, принадлежавшую агенту В. При этом В остался руководить своей бывшей фирмой, но уже как наемный менеджер. Очевидно, что если для А риск «вымога­тельства» сократился, то для В возрос. Соответственно, ослабли и его стимулы к инвестированию (не обязательно денег, но и времени, сил и т. п.) в специфические активы. Если такие потери оказываются зна­чительными и в варианте, когда фирма В поглощается фирмой А, и в варианте, когда фирма А поглощается фирмой В, то экономически вы­годнее, чтобы они оставались независимыми и их отношения строи­лись через рынок.

 Ту же линию анализа продолжает теория Д. Крепса, строяща­яся вокруг понятия «организационная культура». Любая фирма заинтересована в сохранении своих работников даже в случае возникновения неких непредвиденных обстоятельств, возникающих из-за неполноты контрактов. «Платой» за такую уверенность в своих работниках для фирмы будет также принятие ею на себя определенных обязательств в явной или неявной форме по отношению к работникам (например, не увольнять работников с длительными сроками службы при внезапном падении спроса). Эти обязательства и называются «организационной культурой» и могут формировать репутацию фирмы, что является само по себе ценным ресурсом.

 Репутация и ее поддержание также требует определенных издержек – это ухудшение общей адаптации, поскольку всякая организационная культура приспособлена к строго определенной ка­тегории случайных событий. Границы фирмы, по Крепсу, будут определяться ее организационной культурой и проходить там, где лучшая адаптация в одних видах деятельности станет уравновешиваться худшей адаптацией в других.

 Таким образом, несмотря на акцентирование различных сторон деятельности фирмы, трансакционная теория выделяет несколько сквозных характеристик, определяющих сущность фирмы. Это существование сложной сети контрактов, долговременный характер отношений, производство еди­ной «командой», административный механизм координации посред­ством приказов, инвестирование в специфические активы. Во всех подходах фирма выступает как орудие по экономии трансакционных издержек.

  Экономика права представляет собой важный раздел неоинституциональной теории. Ее становление как самостоятельного направления в рамках неоинституционализма приходится на середину 1960-х гг. и связано с именами Р. Коуза, Познера и Г. Калабрези. Огромное значение имели также работы Г. Беккера по экономи­ческому анализу внерыночных форм поведения, в частности — пре­ступности.

  Эта дисциплина лежит на стыке эконо­мической теории и права. Концептуально она исходит из того, что агенты ведут себя как рацио­нальные максимизаторы при принятии не только рыночных, но и вне­рыночных решений. Таких, например, как нарушать или не нарушать закон, возбуждать или не возбуждать судебный иск и т. д.

  Например, Г.Беккер стал рассматривать преступников, как людей действующих рационально, сопоставляющих предельные издержки и предельную выгоду. Люди становятся преступниками из-за финансовой выгодности преступления в сравнении с легальными занятиями с учетом вероятности поимки, осуждения и суровости наказания.

  Отсюда вытекает вывод, что для борьбы с преступностью необходимо создать такие условия, при которых выгоднее не нарушать закон. Моральные ценности у людей различны, а оценка экономических выгод независима от уровня морали и интеллектуального развития. Таким образом, при выработке правовых норм необходимо руководствоваться соображениями эффективности. Критериями оценки правовых норм будет их способность снижать трансакционные издержки и четко определять и защищать права собственности. Благодаря этому подходу можно обнаруживать и устранять правовые нормы, мешающие эффективной работе экономики. Выводы экономики права стали учитываться в судебной и законодательной практике многих стран.

  Существуют, однако, и критические оценки такого подхода.(9;679) В частности, замечено, что, принцип макси­мальной экономической эффективности — и при определении субъекта собственности, и при выборе форм ее правовой защиты, — в социальном плане отнюдь не нейтрален. Он, в частности, тяготеет к сохранению ста­тус-кво (на том основании, что существующие нормы уже прошли мно­голетний естественный отбор и потому доказали свою эффективность), он ставит производителей в более выгодное положение по сравнению с потребителями, а состоятельных членов общества — в более выгодное положение по сравнению с малоимущими.

  Новая экономическая история. Особенности институтов и их изменения находились в центре внимания и традиционной экономиче­ской истории. Однако она была чисто описательной дисциплиной, без прочного теоретического фундамента. В этом сказывалось определяющее влияние, оказанное на нее немецкой исторической школой.

  Поворот произошел на рубеже 1950-1960-х гг. с проникновением в историко-экономические исследования понятий неоклассической те­ории и строгих количественных методов (так называемая «клиометрическая революция»). Эклектичные «повествования» начали выте­сняться формальными моделями с точной формулировкой гипотез и их эконометрической проверкой. Однако социальные институты при этом выпадали из поля зрения исследователей: использование предпосылки нулевых трансакционных издержек оставляло для них мало места.

   Предметом активного изучения социальные институты стали благодаря «новой экономической истории» и ее признанному лидеру Д. Норту (род.1920).

Основные работы: «Источники изменений в производительности при строительстве океанских судов с 1600 по 1850 гг» (1968),  «Институциональные изменения и рост американской экономики» (1971),  «Структура и изменения в экономической истории» (1981), «Институты, институциональные изменения и функционирование экономики» (1990) и др.

   Норт придерживается широкой концепции институтов и институциональной динамики, опи­рающейся на понятия прав собственности, трансакционных издержек, контрактных отношений и групповых интересов и претендующей на объяснение самых общих закономерностей развития человеческого об­щества.

  Она исходит из того, что, будучи «правилами игры», институты за­дают систему стимулов (положительных и отрицательных), направляя деятельность людей по определенному руслу. Этим они снижают не­определенность и делают социальную среду более предсказуемой. Когда люди верят в надежность и справедливость законов, договоров и прав собственности, они воздерживаются от попыток мошенниче­ства, кражи, обмана. Так, институты выполняют свою главную функ­цию - экономии трансакционных издержек. Однако создание и поддер­жание общих «правил игры» в свою очередь требует немалых затрат. Толчок к разработке новой экономической истории дало именно осоз­нание не бесплатности действия институтов.

   В составе институтов Д. Норт выделяет три главные составляющие:

а) неформальные ограничения (традиции, обычаи, всякого рода со­циальные условности);

б) формальные правила (конституции, законы, судебные прецеден­ты, административные акты);

в) механизмы принуждения, обеспечивающие соблюдение правил (суды, полиция и т. д). Принуждение осуществляется, во-первых, через внутренние самоограничения субъекта в силу его убеждений, менталитета; через меха­низм неформальных соглашений и договоренности и пр., во-вторых, с помощью угрозы наказания за нарушение соответствующих формаль­ных (правовых) норм, в-третьих, через прямые общественные санк­ции пли государственное насилие.

  Неформальные институты складываются спонтанно, без чьего-либо сознательного за­мысла, как побочный результат взаимодействия множества людей, преследующих собственные интересы.  Формальные институты и механизмы их защиты устанавливают­ся и поддерживаются сознательно, в основном — силой государства. Они выстраиваются в определенную иерархию: правила высшего порядка изменить труднее, чем правила низшего порядка (консти­туцию труднее, чем закон, закон труднее, чем административный акт). Формальные правила допускают резкую одномоментную лом­ку (в периоды революций), тогда как неформальные меняются лишь постепенно, эволюционно.

   Таким образом, Норт исходит из того, что институты оказываются далеко не нейтральным фак­тором: они «загоняют» общество в определенное русло развития. С этим Д. Нopт связывает феномен расходящих­ся траектории развития. В одной из своих работ он предпринял попытку сравнительного ана­лиза экономической истории Англии и Испании.

 В XVI в. они находились в очень схожих стартовых условиях. Но в Англии мощное противодействие дворян и купечества произволу ко­ролевской власти помогло раннему упрочению частной собственности и связанных с ней институтов. Напротив, в Испании победа оказалась на стороне монархии и государственной бюрократии. Это задало расхо­дящиеся траектории дальнейшего развития: восходящего — в Англии, стагнирующего — в Испании. Более того, перенос «материнских» ин­ститутов в английские и испанские колонии в Новом Свете привел к тому, что столь же отличными оказались затем пути развития Север­ной и Южной Америки.

  «В реальных обществах, — заключает Норт, — всегда существует «смесь» из эффективных и неэффективных институтов. Одни поощ­ряют инвестиции и нововведения, другие — борьбу за льготы и приви­легии, одни способствуют конкуренции, другие — монополизации, одни расширяют поле взаимовыгодного обмена, другие — сужают его. Все решает соотношение между первыми и вторыми». (цит. по 19;38) Таким образом, «институты имеют значение».

  Отвечая на вопрос, как и почему меняются институты, Д. Норт предлагает следующую концепцию. Технический прогресс, открытие новых рынков, рост населения и т. д. — все это ведет либо к изменению цен конечного продукта по отношению к ценам факторов производства, либо к изменению цен одних факторов по отношению к ценам других. При изменении цен один или оба участника сделки начинают понимать, что им было бы выгоднее пересмотреть ее условия. Однако организационные формы вписаны в правила более высокого порядка. Если переход к контрак­ту нового типа требует пересмотра какого-либо фундаментального правила, участники обмена могут пойти на затраты ради того, чтобы попытаться его заменить.

   Институты отличает значительная экономия на масштабах: когда какое-то правило установлено, его можно с минимальными затратами распространять на все большее число людей и сфер деятельности. Но само создание институтов требует крупных первоначальных вложе­ний, являющихся необратимыми. Кроме того, субъективные модели и организационные формы «при­тираются» к особенностям существующих «правил игры» и при других правилах могут полностью обесцениваться. Нa освоение действу­ющих норм и законов люди затрачивают огромные ресурсы.

Потому «новые» и «ста­рые» институты находятся в неравном положении.

 «Старый» институт свободен от издержек, которые пришлось бы нести при установлении «нового», так что сохранение менее совершен­ного института, если учесть возможные затраты по его замене, часто оказывается более предпочтительным.

   Состояние институционального равновесия Д. Норт определяет как ситуацию, когда никто из агентов не заинтересован в перестройке дей­ствующего набора институтов (с учетом издержек, которые им при этом пришлось бы понести). Но всегда ли такое состояние будет одно­временно и эффективным? Именно это составляет центральную про­блему всей новой экономической истории.

  Формулируется обобщенная теорема Коуза: если трансакционные издержки малы, то экономическое развитие всегда будет идти по опти­мальной траектории независимо от имеющегося набора институтов (эту макроверсию теоремы Коуза предложил норвежский эко­номист Т. Эггертсон).

   Из обобщенной теоремы Коуза следует, что всякое общество обре­чено на процветание. Технический прогресс и накопление капитала (физического и человеческого) должны автоматически и повсеместно обеспечивать экономический рост. По этой же причине любые исход­ные различия в экономическом развитии должны сглаживаться по мере того, как отставшие общества станут перенимать институты пе­редовых.

   Таким образом, важнейший вывод новой экономической истории состоит в том, что тенденции развития общества все более определяются общественны­ми институтами — закрепленными в их сознании и в организационных формах их деятельности устойчивыми традициями и нормами поведе­ния, соответствующим и ментальным особенностям населения.

Теория общественного выбора Дж. Бьюкенена

   Основоположником этой еще одной важнейшей составляющей неоинституционализма является Дж. Бьюкенен (род. в 1919), который выразил в категориях экономической науки основные закономерности принятия политических решений.

  Основные работы: «Чистая теория государственных финансов (1949)», «Индивидуальный выбор при голосовании и рынок» (1954), «Расчет согласия. Логические основы конституционной демократии» (1962 совместно с Г.Таллоком),  «Государственные финансы в демократическом процессе»(1967), «Границы свободы. Между анархией и Левиафаном» (1975), «Демократия в дефиците» (1978, совместно с Р.Вагнером), «Власть налогообложения» (1980 совместно с Дж.Бренненом) и др.

  Бьюкенен как и другие представители неоинституционализма – противник государственного вмешательства в экономику. Он настаивает на том, что речь следует вести не о приоритете или выборе определенной политики (кейнсианской или монетаристской), а о путях ограничения государственного регулирования и о кардинальном усовершенствовании самого ме­ханизма принятия решений на политическом уровне. Признавая, что существующая демократическая система далека от идеала (ограничивает права человека, игнорирует интересы значительного числа людей и т.д), Бьюкенен пришел к выводу, что необходима разработка оптимального механизма выработки экономической политики. В этом суть теории общественного выбора.

  Для решения этой проблемы в качестве инструментов анализа Бьюкенен, как и другие представители неоинституционализма, использовал экономи­ческую теорию неоклассиков. По Дж. Бьюкенену, это вполне правомерно, т.к. методы анализа рыночного поведения можно применять к исследованию любой сферы деятельности, в том числе политики, ибо всюду люди руководствуются одними и теми же мотивами. Так, в политике ими движут отнюдь не альтруистические или нравственные склонности. Политические решения — это выбор альтернативных вариантов, а достижение политического согласия про­исходит подобно тому, как это происходит на обыч­ном рынке. Особенности политического рынка состоят в том, что если на обычном рынке люди меняют деньги на товар (или продукт на продукт), то в политике платят налоги в обмен на общественные блага. Но хотя потребителем общественных благ является не отдельный человек, а общество в целом, тем не менее, в политике, как считает Бьюкенен, все же сущест­вует аналог свободной торговли. Это согласие между людьми, прису­щее любому виду обмена. По его мнению, единодушие, достигнутое участниками коллективного выбора в политике, аналогично добро­вольному обмену индивидуальных товаров на рынке.

  В этом суть экономического подхода к коллективной деятельности. Здесь ставится под сомнение неявно присутствующий тезис, что стрем­ление к получению выгоды явно доминирует в экономической сфере. А в политической — люди не стремятся максимизировать свою полез­ность, а пытаются реализовать общественный интерес, или общее благо.

  По мнению Бьюкенена, человек максимизирует полезность, как в рыночном, так и в политическом обмене (политическая деятельность рассматривается им как особая форма обмена). В экономике, как и в политике, люди преследуют сходные цели — получить выгоду, при­быль. Принимая соответствующие решения, политики, по утвержде­нию Бьюкенена, исходят из своих частных интересов, которые далеко не всегда соответствуют интересам общества. Политические деятели думают о том, как обеспечить успех на выборах, получить голоса изби­рателей. Самая популярная мера — наращивание государственных рас­ходов. Но этим стимулируется инфляция. Далее следует усиление жест­кого регулирования, государственного контроля, раздувание бюрократического аппарата. В итоге правительство концентрирует в своих руках все большую власть. А экономика оказывается в проигрыше.

 Таким образом разоблачается миф о государст­ве, у которого нет никаких иных целей, кроме заботы об общественных интересах. Государство — это люди, которые используют правительст­венные учреждения в собственных интересах. Государство — это арена конкуренции людей за влияние на принятие решений, за доступ к распределению ресурсов, зa места в иерархической лестнице.

  Решение проблемы злоупотребления политической властью, по мнению Бьюкенена, лежит на путях разработки концепции организации политического рынка. Он предлагает реформировать политичес­кие процедуры и правила таким образом, чтобы они способствовали достижению общего согласия. В этом идеальном случае в результате коллективных действий ожидается получение взаимных выгод всеми сторонами подобно тому, как это происходит на рынке.

  В концепции Бьюкенена в рамках политического обмена выделя­ются два уровня общественного выбора. Первый уровень — разработка правил и процедур политической игры. Второй — формирование стра­тегии поведения индивидов в рамках установленных правил.

 На первом этапе определяются права индивидов, устанавливаются правила взаимоотношений между ними. В теории общественного вы­бора это называется конституционный выбор. Конституция — ключе­вая категория концепции Дж. Бьюкенена. Под термином «конститу­ция» понимается набор заранее согласованных правил, по которым осуществляются последующие действия. Например, правил, регламен­тирующих способы финансирования бюджета, одобрения государст­венных законов, системы налогообложения и т.д. Текущая политика — это результат игры в рамках конституционных правил. И подобно тому, как правила игры предопределяют ее вероятный исход, конституцион­ные нормы формируют результаты политики или, наоборот, затрудня­ют их достижение. Поэтому результативность и эффективность поли­тики в значительной мере зависят от того, насколько корректно была составлена первоначальная конституция.

   Характерно, что правовая система, система законов, у Дж. Бьюкенена выступает как своеобразный общественный капитал. Причем в отличие от обыкновенного капи­тала, отдача от которого может быть получена достаточно быстро, выгоды от надежной правовой системы, заключающиеся в росте стабильности межиндивидуальных отношений, т.е. незримы. Тем не менее, расшатывание правовой системы, которое может привести к утрате общественного капитала, имеет катастрофические последствия.

  Совокупность предлагаемых правил, норм поведения, процедур Бьюкенен называет конституцией экономической политики. Но здесь возникает самая сложная проблема — выработка правил, по которым эта конституция принимается, так называемые предконститционные правила. Рассматривая политику как процесс сложного взаимовыгодного обмена, Бьюкенен так предлагает организовать этот обмен, чтобы все участни­ки могли рассчитывать на получение чистого позитивного результата на уровне конституционного выбора. Дж. Бьюкенен рассматривает этот вопрос с позиций индивидуальных членов общества, стоящих перед выбором альтернативных правил и процедур принятия решений и знающих, что позже они будут действовать в рамках этих правил.

  При решении данной проблемы Дж. Бьюкенен выдвигает правило единогласия для принятия первоначальной конституции, по­скольку принцип квалифицированного и тем более простого большин­ства даже в условиях прямой демократии может привести к ущемлению прав меньшинства. Не стоит говорить, как высоки издержки принятия решений в условиях единогласия. Принцип же простого большинства допускает возможность выбора в пользу экономически не эффектив­ного результата.

  Еще сложнее ситуация в условиях представительной демократии, когда общественный выбор осуществляется через определенные про­межутки времени и ограничен кругом претендентов, который предла­гает свой пакет программ. Избиратели не могут позволить себе значи­тельные траты, связанные с получением необходимой информации о предстоящих выборах. Существует своеобразный эффект порога — ми­нимальное значение пользы, которое необходимо превысить, чтобы избиратель участвовал в политическом процессе. Рациональный изби­ратель должен соотносить предельные выгоды от влияния на депутата с предельными издержками. Как правило, последние значительно пре­вышают первые, поэтому желание постоянно воздействовать на депу­тата у избирателя минимальное.

 Совсем иная ситуация у избирателей, интересы которых сконцент­рированы на отдельных вопросах (например, производителей тех или иных товаров). Создав группы, они могут значительно компенсировать затраты, если устраивающий их законопроект будет принят. Дело в том, что выгоды от принятия закона будут реализованы внутри группы, а издержки распределятся на все общество в целом. Можно сказать, что концентрированный интерес немногих побеждает распыленные инте­ресы большинства. Усугубляет ситуацию заинтересованность депута­тов в активной поддержке со стороны влиятельных избирателей, ибо это увеличивает шансы их переизбрания на новый срок. И в этом су­щественный изъян представительной демократии, поскольку в услови­ях прямой демократии выгодные им решения не были бы приняты.

  Таким образом, как доказывает Бькенен, всемогущее демократическое правитель­ство именно вследствие неограниченности своей власти становится игрушкой в руках организованных интересов, ибо должно угождать им, чтобы обеспечить себе большинство.

  Одним из направлений исследования в теории общественного вы­бора является экономика бюрократии. Экономика бюрократии, со­гласно теории общественного выбора, это система организаций, удов­летворяющая двум критериям: она не производит экономические блага и извлекает часть своих доходов из источников, не связанных с прода­жей результатов своей деятельности. Бюрократия обслуживает интере­сы законодательной и исполнительной власти. Реализуя свои собст­венные интересы, бюрократы стремятся к принятию таких решений, которые открывали бы для них доступ к самостоятельному использова­нию разнообразных ресурсов. На экономии общественных благ они не могут заработать, принятие же дорогостоящих программ предоставляет им широкие возможности для личного обогащения и усиления влияния.

 Усиление бюрократии является следствием увеличения экономи­ческих функций государства, поэтому представители теории общест­венного выбора выступают за всемерное уменьшение экономической роли государства. В работе «Границы свободы. Между анархией и Ле­виафаном» Дж. Бьюкенен проводит разграничение между государст­вом-гарантом и государством-производителем. С его точки зрения, конституционный договор (или набор правил и процедур, в рамках ко­торых существует политическая организация общества) ведет к станов­лению государства-гаранта. Эта устанавливаемая в законодательном порядке структура определяет права собственности и контроля индиви­дуальных лиц над ресурсами, стимулирует частные контракты и ограни­чивает произвол отдельных лиц. По мнению Бьюкенена, возникнове­ние государства-гаранта представляет собой прыжок от анархии к поли­тической организации. В рамках этой структуры организованная тор­говля и обмен производимых частным образом товаров и услуг будут способствовать взаимной выгоде участников этого процесса.

   Государство-производитель — это структура, производящая обще­ственные блага, или товары коллективного пользования. Усиление данной функции государства приводит к увеличению влияния управ­ленцев и бюрократов и обусловливает угрозу появления Левиафана. (Бьюкенен использует знаменитый символ Т. Гоббса, который означал автократическое государство.)

  Условием эффективной борьбы с бюрократией представители тео­рии общественного выбора считают приватизацию, ее содержанием - ограничение сфер деятельности государства. Даже производство общественных благ не повод, с их точки зрения, для государ­ственного вмешательства в экономику, поскольку разные налогоплательщики извлекают неодинаковую выгоду от государственных программ. По их мнению, демократичным является преобразование общественных товаров и услуг в экономические блага, произ­водимые рынком.

 По их мнению, государ­ство должно выполнять защитительные функции и не брать на себя функции участия в производственной деятельности. Выдвигается принцип защиты порядка без вмешательства в экономику. Поэтому главной задачей является создание конституционной экономики.

  Безусловно, создание конституционной экономики, где критерием справедливости и эффективности политической системы должно по­служить распространение правил экономической игры на политичес­кий процесс, выглядит очень привлекательным. Однако довольно трудно практически реализовать концепцию Бьюкенена, особенно принцип единогласия.

  Признание заслуг нового направления выразилось в присуждении Нобелевской тремии по экономике его виднейшим представителям — Джеймсу Бьюкенену (1986), Рональ­ду Коузу (1991), Гэри Беккеру (1992) и Дугласу Норту (1993).